Директор Института стратегических оценок дал интервью корреспонденту «i»
Директор Института стратегических оценок Анатолий Гальчинский рассказал «i» о том, как поступать политикам, которые наобещали народу лишнего.
Вопрос: Парламент утвердил новое правительство, которое обещает существенно увеличить, как это было в 2005 г., размеры госбюджета и на этой основе увеличить социальные расходы. Уместно ли это в нынешних условиях?
Ответ: Мне почему-то думается (во всяком случае, так хочется), что экономическая политика нынешнего правительства будет намного умнее, по сравнению с тем, что было в 2005 г. Тогда действительно доходы объединенного бюджета увеличились на 46,6%. В этой цифре присутствует 10% роста инфляции плюс деньги от реприватизации «Криворожстали». Но оставим в стороне источники роста доходов и обратимся к главному — как изменилась доля государственного потребления в структуре ВВП. Отталкиваться необходимо от этого показателя. Он у нас уже давно превысил оптимально допустимые параметры. В 2004 г. государство изымало из реальной экономики для своих нужд 26,5% ВВП, и мы уже тогда говорили, что это очень много. Но в 2005 г. эта цифра выросла до 30,4%, а в 2006 г. — до 32%. Если учесть, что у нас пенсионная система государственная, то нужно приплюсовать еще 15% ВВП. В итоге вместе с другими социальными сборами получаем государственное потребление приблизительно 50% ВВП. Такой уровень изъятий непосилен даже развитым экономическим системам. Все знают, как среагировала экономика на подобный чиновничий произвол: рост ВВП замедлился с 12,1% в 2004 г. до 2,7% в 2005 г.
Есть и другой показатель, о котором предпочитают умалчивать,— инвестиции в основной капитал. Темпы их роста уменьшились с 28,0% до всего 1,9%. Инвестиционный процесс фактически остановился.
Рост государственного потребления — это основа бюрократизации экономики, роста коррупции, ведь она начинается с перераспределительных процедур госбюджета. Когда премьер и министр финансов говорят о преемственности экономической политики, то я думаю, что речь идет не о преемственности подобной дури. Мне очень хочется, чтобы у нас министр финансов наконец-то начал понимать, что основой государственных финансов является не госбюджет, а финансы субъектов хозяйствования, и каждый отчет правительства должен, по большому счету, начинаться с анализа финансового состояния именно этого — первичного звена финансовой системы страны. Тогда у нас вопрос по поводу того — хорошо или плохо для экономики 20-30%-ное увеличение за год бюджетных изъятий вообще исчезнет. Тогда будут понятны и возможности социальных ассигнований.
В: А как же быть с обещаниями избирателям?
О: Буквально вчера я прочел статью польского экономиста Гж. Колодко «Этика в бизнесе, экономике и политике». В ней говорится о самом страшном — о лжи в экономической политике, которая еще более низменна, чем лютая коррупция, в т.ч. политическая. У нас это — болезнь на уровне метастазов. Нужно же как-то бороться с этим. Как поступать политикам, которые наобещали лишнего? Поступить цивилизовано — публично извиниться и сказать о том, что можно сделать реально. Ведь что у нас получается? Есть обещания БЮТ. Нашеукраинцы тоже говорят, что все сделают, чтобы реализовать социальные инициативы президента. В этой же шеренге шагает и оппозиция. Одна дама из Партии регионов, каждый день присутствуя на всех каналах, однозначна в своих аргументах: «Ми будемо жорстко контролювати виконання того, що ви наобіцяли виборцям». Я перевожу это на профессиональный язык таким образом: «Мы будем все делать, чтобы экономике было еще хуже, чтобы вы провалились, и тогда мы уж наверняка займем ваше место». Все это гремучая смесь. Я говорю, постойте, дочери у меня уже взрослые, но есть внуки. Я хочу, чтобы у них была хотя бы какая-то перспектива. Я хочу, чтобы наша экономика состоялась, чтобы не повторялись алчевские катастрофы, чтобы можно было спокойно переходить мосты и ездить по железной дороге. Для этого нужны инвестиции. Созданное в экономике делится по очень простой и понятной схеме: на накопление и на потребление. Увеличиваем (безумно) потребление, уменьшаются, как это было в 2005 г., инвестиции. Другого просто не дано.
В: Как вы относитесь к инициативе Блока Литвина повысить долю зарплаты в себестоимости до 30%?
О: Трудно придумать больший абсурд. Доля оплаты труда наемных работников в структуре ВВП в 2005 г. составляла 48,9%. Это достаточно высокий показатель. В 1991 г. он составлял 50,1%. Но есть и показатель расходов на оплату труда в себестоимости промышленности. В 2005 г. он составлял не 12%, как говорится, а всего 9,1%. Это очень мало. Но суть проблемы не в субъективности предпринимателей, а в структуре украинской экономики, очень низком удельном весе отраслей с высоким уровнем добавленной стоимости. Также у нас очень высокое энерго- и материалоемкое производство, устаревшая материально-техническая база. В структуре себестоимости промышленности материальные затраты составляют не 30-40%, как на Западе, а 66,8%, причем в металлургии — 82,5%, в нефтепереработке — 92,1%. Поэтому когда речь идет о повышении с 9,1% до 30% доли оплаты труда в себестоимости промышленности, это равнозначно принятию закона о том, что требуется снизить в три раза материальные затраты производства, сменив при этом в приказном порядке структуру производства с типично индустриальной модели на постиндустриальную и т. д.
В: Как быть с социальными ассигнованиями?
О: Есть азбучное правило — зарплата должна соизмеряться с производительностью труда. Раньше эта истина была незыблемой не только для госплановца, но и директора завода, начальника цеха. Потом посчитали это коммунистическим принципом и отбросили. Мне недавно привезли из США статистический ежегодник за 2006 г. В нем дается сопоставление динамики часовой производительности и часовой оплаты труда за 1992-2003 гг. За это время первый показатель вырос на 180,4%, второй — на 159,6%. Прекрасное соотношение. Кто у нас в последние годы сказал хоть слово о производительности труда? Вот «Статистичний щорічник України, 2006 р.» — 550 страниц и ни слова о производительности труда. У нас очень неразвитая статистика. В статистику нужно вкладывать инвестиции. Они высокоокупаемые. Это основа экономического менеджмента. В Беларуси, например, за десять месяцев производительность труда выросла на 7,9%, энергоемкость ВВП снизилась на 9,1%, рентабельность составила 13,2%. А у нас это никого не интересует.
В: Насколько опасен нынешний уровень инфляции? Какие методы необходимо применять для борьбы с ростом цен?
О: Работая десять лет советником президента и отвечая за вопросы макроэкономической политики, я ежедневно занимался этой проблемой. Приплюсуйте к этому пять лет, в течение которых я возглавлял совет НБУ. В 2001-2003 гг. среднегодовая инфляция составляла менее 5%, а в 2004-2006 гг. — более 10%. В этом году мы будем иметь больше 15%. Существует реальная угроза вхождения в инфляционную спираль — инфляция имеет свойство сама себя стимулировать. Главное — разобраться в причинах. Инфляция — очень сложное явление, по сути, зеркало экономической политики не только НБУ, а и государства в целом. Да, в этом году есть проблемы цен на энергоносители, проблемы внешней конъюнктуры на продовольственном рынке. Они есть не только у нас. Но в ЕС инфляция составила 2%, в Китае — 6,5%. Даже если бы не действовали названные факторы, инфляция оставалась бы на уровне 13-14%. Могу назвать три основные причины: структурные перекосы в социально-экономической политике, незавершенность рыночных реформ, отход от принципа приоритетности макроэкономической политики.
В: Вы не упомянули денежно-кредитную политику НБУ.
О: Она также требует существенных корректировок. В условиях угрозы инфляционной спирали она должна быть на порядок жестче.
В: Логично ли сохранять на будущий год прогноз среднегодового курса на уровне 5,1 грн./$?
О: Верьте подобным расчетам. Иным мы просто не располагаем. Все иное — импровизация. Даже прогнозы МВФ, которые можно ставить на второе место, базируются на расчетных данных НБУ. Могу лишь сказать по поводу общей курсовой тенденции. Она однозначна — гривня будет постепенно ревальвировать. Это объективный процесс. МВФ раз в год рассчитывает соотношение паритетов покупательной способности национальной валюты. Из этих расчетов следует, что курс гривни занижен (по сравнению с корзиной валют) в 3,36 раза. Это данные за 2006 г. ВВП на душу населения в текущих ценах составлял $2274, а по паритету — $7637. Но укрепление не нужно форсировать, процесс будет развиваться естественным образом, и субъекты украинского рынка должны быть готовы к этому.
В: Что будет с курсом доллар/евро?
О: Глубоко ошибаются те, кто спешит хоронить доллар. Экономика США на порядок сильнее европейской. Экономика ЕС более десяти лет сидит на мели, не развивается. Как специалист-денежник очень хорошо осознаю то, что доллар еще много и много лет будет предпочтительнее евро, рубля, юаня и т.д.
В: Будет ли в будущем году увеличиваться отрицательное сальдо торгового баланса? Каким образом после вступления в ВТО Украина может защитить себя от стремительного прироста импортных товаров?
О: Умеренный торговый дефицит, как, кстати, и умеренный дефицит бюджета, при разумной экономической политике полезен для экономики. Важны в этом две позиции. Первая — структура импорта, в нем у нас пока еще не доминируют товары потребительского спроса. Преобладает импорт энергоносителей. Быстро растет и импорт товаров инвестиционной группы. За девять месяцев инвестиции в Украине выросли почти на 30% и этому соответствует рост внешнего спроса. Вторая сторона — для экономики приоритетным является не столько торговый баланс (хотя и он очень важен), а сводный платежный. Он у нас и сегодня положительный. Все существующие прогнозы, не только оптимистов, но и пессимистов, свидетельствуют о предположениях по поводу увеличения в будущем году притока в страну иностранных инвестиций. Так что пока еще ситуация далеко не патовая.
Теперь о ВТО. Вступление в эту организацию — жизненно важный шаг для украинской экономики. У нас очень слабый потенциал внутренней конкуренции. Многие предприниматели, монополизировав местные рынки, обленились. Тает энергия развития. Да, в первые два-три года после вступления экономика сыплется. А потом появляются новые стимулы саморазвития. Уже сегодня нужна серьезная поддержка конкурентоспособности отечественного производителя. Это и снижение налогового пресса, и разумная денежно-кредитная политика, и умеренные социальные аппетиты, и снижающаяся доля государственного потребления.
Анатолий Степанович Гальчинский родился 3 ноября 1935 г. в Богуславе (Киевская обл.). В 1964 г. окончил Киевский государственный университет, в 1970 г. — Академию общественных наук при ЦК КПСС. В 1980 г. защитил докторскую диссертацию. Профессор. С 1975 по 1994 г. возглавлял кафедры и отделы различных вузов и НИИ. С 1994 по 2004 г. — экономический советник президента. С 2000 по 2005 г. — председатель совета Нацбанка. Также возглавлял Национальный институт стратегических исследований. Сейчас — глава Института стратегических оценок. Автор (соавтор) более 150 трудов.