— Анатолий Степанович, как Вы оцениваете события на валютном рынке, связанные с резкой ревальвацией курса гривни?
— Меня беспокоят макроэкономические последствия, в частности — депрессивное воздействие этого шага на темпы экономического роста. На прошлой неделе опубликована статистика МВФ. Данные по Украине — с 2000-го по 2004 г. ВВП вырос в долларовом эквиваленте в 2,1 раза — с $31,3 млрд. до $65,0 млрд. Это один из самых высоких показателей в мире. Но это не пришло само собой. Речь идет об осмысленной сбалансированной политике экономического роста, важным структурным звеном которой была и достаточно эффективная денежно-кредитная политика. Сейчас все это пересматривается. Не рано ли? Украина пока еще существенно отстает от других стран по уровню ВВП и для нас замедление темпов роста смерти подобно. Маленькая Венгрия имеет ВВП — $99 млрд., Чехия — $107 млрд., Польша — $242 млрд.
— Да, но ведь ревальвация гривни приведет к увеличению этого показателя…
— Только номинально. Чтобы разобраться, что произойдет на самом деле, необходимо попытаться заглянуть глубже. В условиях глобальной конкуренции все страны стремятся защищать внутренний рынок и поддерживать экспортный потенциал механизмами удешевления национальной валюты. Это не простая задача. В свое время ее не смогла решить Япония. Как результат — рекордно высокие темпы роста в 1970-1980 годы сменились длительным периодом экономической стагнации. Говорю об этом, чтобы подчеркнуть серьезность проблемы. Речь идет не только о ревальвации, но и о снижении импортных пошлин, ликвидации инвестиционных льгот и фактическом повышении на этой основе налоговой нагрузки, изъятии 50% прибыли госпредприятий без учета того, что более 60% инвестиционного потенциала украинской экономики формируется за счет реинвестирования прибыли. Госпредприятия не являются в этом исключением. Если к этому приплюсовать повышение железнодорожных тарифов и цен на энергоносители, то получается целый комплекс подрывающих конкурентоспособность отечественного производства и сдерживающих экономическую динамику решений. Ревальвация должна рассматриваться прежде всего в этом контексте. Нарушается святая святых рыночной экономики: «защита интересов отечественных товаропроизводителей — основная функция правительства». Мы же начинаем создавать преференции не национальному капиталу, а нерезидентам.
— Внутренний рынок пришлось бы открывать так или иначе. Мы ведь заявили о намерении вступить в ВТО…
— Да, и собираемся это сделать уже в этом году. Я приветствую это намерение. Мы многое сделали для этого в предыдущие годы. Но надо понимать, что при поступлении в эту организацию практически каждая страна в качестве защитной меры конкурентоспособности своей экономики использует механизмы удешевления национальной валюты. Одно из подтверждений этому — опыт Китая. Будучи в этой стране, я интересовался данным вопросом. Низкий курс юаня — основа китайской экспортной экспансии. Можно ли представить ситуацию, при которой перед вступлением в ВТО Китай осуществил бы ревальвацию? Это нонсенс. Мы же и в этом действуем вопреки законам здравой логики, не учитываем и того, что доля экспорта в структуре ВВП у нас превышает 60% (в России — менее 25%). Это значит, что при прочих равных условиях 1% снижения экспорта дает 0,6% уменьшения ВВП; в России — 0,25%.
— Но ведь повышение курса гривни не выдумка Нацбанка, а решение, вызванное обесцениванием нашей валюты в предыдущие годы.
— Вы правы. Еще в 2001 г. я одним из первых поставил вопрос о необходимости усиления гривни в связи с ее девальвацией в годы финансового кризиса 1997-1998 гг. Об этом я писал и на страницах вашей газеты. Но этот процесс должен быть очень медленным. Денежная политика по своей природе должна быть консервативной. В Совете НБУ проблема ревальвации обсуждалась и прорабатывалась много раз. Проводились исследования и расчеты, привлекались внешние эксперты. Мы пришли к выводу, что ежегодный уровень ревальвации должен находиться в пределах 0,5-0,7%. В 2000 г. валютный курс был 5,43 грн./$1. В конце 2004-го — 5,32 грн./$1. В 2005 г. он должен был снизиться, согласно «Основам денежно-кредитной политики на 2005 г.», утвержденным Советом НБУ, до 5,27-5,31 грн./$1. Только Совет имеет право менять соответствующие параметры. Это конституционная норма. Без соответствующего решения Кабинет министров не мог уменьшать используемые в бюджете расчетные параметры валютного курса.
— Соответствующее решение вроде было принято правлением НБУ…
— Правление должно было представить свои обоснования Совету и лишь на основе его решения внести соответствующие коррективы в валютную политику. Подобная практика существовала все предыдущие годы. Если кому-то она не нравится, нужно вносить соответствующие изменения в Конституцию и Закон об НБУ.
«Возможно, принято решение методом ускоренной
ревальвации бороться с металлобаронами?
Но это полнейший абсурд, это — антиэкономика»
— Оно то так, но поправки в бюджет надо было принимать быстро.
— Все правильно, но делать это нужно, как Вы правильно заметили, с должным соблюдением буквы закона. У нас же в невообразимой спешке под предлогом «политической целесообразности» в очередной раз «протолкнули» очень далекий от совершенства и должной проработки законопроект. И заложенный при его расчетах без должного согласования среднегодовой курс — только один из примеров этого.
— Но ведь сейчас Совет НБУ фактически неработоспособен. Верховная Рада пока так и не смогла провести ротацию своих представителей в Совете. А Президент сменил всю свою квоту в этом органе на «новичков», как мне кажется, без должного соблюдения «буквы закона». Ведь члены совета назначаются на семь лет и для их увольнения нужны очень веские основания…
— Я уже заявлял неоднократно, что меня очень беспокоит происходящее вокруг этого органа. Унижая его значимость, создается опасный прецедент попрания самостоятельности Национального банка. Речь идет об одной из фундаментальных основ рыночной экономики. Совету НБУ Президент и ВР делегируют полномочия по контролю над кредитно-денежной и курсовой политикой Нацбанка. Вся Верховная Рада не может делать это эффективно. И события прошлой пятницы — яркое тому подтверждение. Основные направления и параметры кредитно-денежной и курсовой политики должны обсуждаться «в узком кругу посвященных». Достоянием гласности должны становиться уже принятые Советом НБУ решения.
— Это вопросы процедуры, а проблема остается — что делать с лишней валютой и как предотвратить инфляцию?
— Полностью согласен с Вами — дело, в конечном счете, не в процедуре. Положительное сальдо платежногобаланса возникло не сегодня. Данная ситуация существует уже пять лет. В прошлом году был достигнут максимум — более 10% ВВП. Но обвальной ревальвации не происходило. Почему эта проблема стала столь острой в текущем году?
Необходимо учитывать ряд обстоятельств. Это, прежде всего, инфляционный потенциал, вызванный экономически необоснованным ростом номинальных доходов населения. По данным Госкомстата, только за два месяца текущего года по сравнению с соответствующим периодом прошлого они увеличились на 41,8%. Экономику обмануть нельзя: при таких темпах роста доходов «обуздать» инфляцию стандартными инструментами невозможно. Необходимо учитывать и другое — существенное снижение в этом году инвестиционной активности и соответственное падение денежного спроса. В том числе и в валютном эквиваленте. В 2003 г. капвложения увеличились на 31,3%, а в 2004 г. — почти на 30%. Высокими темпами рос и ВВП. Это позволяло НБУ поддерживать используемый для пополнения валютных резервов высокий уровень эмиссии. Избыточное предложение валюты конвертировалось в инвестиционный потенциал и, соответственно, потенциал экономического роста. Одновременно мы решали и задачу повышения уровня монетизации экономики. В этом году ситуация противоположная: искусственно спровоцированные инвестиционные каникулы являются причиной существенного сокращения кредитной активности банков, их сверхнормативной ликвидности. Нельзя забывать и о сокращении в 2,3 раза темпов прироста ВВП. Естественно, что в условиях снижения инвестиционного спроса увеличивать эмиссию денег, в т.ч. и на цели погашения избыточного предложения валюты, в объемах предыдущих лет невозможно.
— Однако наращивать до бесконечности валютные резервы тоже нет смысла. Мы уже достигли оптимального уровня для обеспечения соответствующих гарантий нашего импорта.
Анатолий Гальчинский:
“Но я все же думаю, что… НБУ будет стараться сохранить валютный курс в пределах 5,0 – 5,1 грн./за 1USD. На нынешнем этапе экономического развития — это предел, который преступить невозможно”
— В 2000 г. резервы НБУ составляли $1,5 млрд., сейчас — $12,5 млрд. Рост действительно колоссальный. Но все познается в сравнении. В России валютные резервы уже давно превзошли отметку в $100 млрд. К тому же резервы нужны не только для подстраховки импорта. Они выполняют и другие функции — обслуживают внешний госдолг, являются резервом валютных интервенций и др. В октябре-декабре прошлого года спрос на валюту превысил ее предложение на $3,3 млрд. Только благодаря интервенциям НБУ нам удавалось контролировать ситуацию. Где гарантии того, что подобная ситуация не повторится? Самым неприятным в этом является нынешнее увеличение притока в экономику спекулятивного (краткосрочного) капитала нерезидентов. Создается угроза повторения ситуации 1997-1998 гг. Когда «запахло жареным», выстроенная долговая пирамида в миг распалась. А нерезиденты, «подчистив» под нулевую отметку валютные резервы НБУ, удалились восвояси. В этой связи предлагаемое ослабление внимания к накоплению валютных резервов весьма опасно. Нам нужно поднять уровень резервов как минимум до $18-20 млрд. Тогда мы будем чувствовать себя более уверенно.
— А каковы все же прогнозы валютного курса на будущее?
— У меня нет ответа на этот вопрос. Все зависит от модели экономической политики на будущее. Таковая пока еще отсутствует. Сейчас идет посевная, и правительство занято этим. Есть прогнозы МВФ: в условиях режима свободного плавания в 2006 г. среднегодовой курс составит 4,42 грн./$1. Но это существенно усилит депрессивное воздействие на экспорт и платежный баланс. В итоге уже в 2007-2008 гг. темпы роста ВВП сократятся до 2-3%, а сальдо торгового баланса станет отрицательным. Это в свою очередь даст начало новому циклу снижения и курса гривни. Но я все же думаю, что ситуация будет развиваться по иному сценарию: НБУ будет стараться сохранить валютный курс в пределах 5,0-5,1 грн./$1. На нынешнем этапе экономического развития — это предел, который переступить невозможно. Страны Центральной Европы прилагают колоссальные усилия, чтобы преодолеть дефицитность своих платежных балансов. Не хотел бы, чтобы мы оказались в подобной ситуации.
— Ведь Вы и сами неоднократно заявляли о своей приверженности более глубокой либерализации валютного курса.
— Я поддерживаю эту идею и сейчас, но при условии использования кредитных и фискальных стимулов экспорта. Такая практика соответствует правилам ВТО и ее широко используют западные страны. В Великобритании, к примеру, более 80 лет действуетдепартамент гарантий экспортных кредитов. Только в 2003 г. им выделено кредитов экспортерам на сумму 1,4 млрд. фунтов стерлингов плюс 1,3 млрд. — ассигнования на страхование экспортных кредитов. Плавающий валютный курс в связке с принципиальной поддержкой экспортеров — такая модель может быть достаточно эффективной и для нас. Давайте начнем ее осваивать, тогда и лаг возможностей укрепления гривни станет шире.
— И все же главная проблема, от которой мы все время отклоняемся: антиинфляционный эффект ревальвации — каков он?
— Думаю, что нулевой, а скорее всего даже отрицательный. Что такое инфляция? Инфляция — это обесценение денег. Доллар у нас — органическая слагаемая национальной денежной системы. Согласно официальной статистике НБУ, на 1 января 2005 г. в структуре денежной массы удельный вес иностранной валюты составлял 24,2%. Нужно учитывать и долларовые сбережения населения, сохраняющиеся вне банков. Это примерно еще 25%. Речь идет об объективном феномене переходной экономики, с которым нельзя не считаться, тем более что вне банков хранят доллары небогатые. Это в основном средние и бедные слои населения. Обвальная (я подчеркиваю именно это) ревальвация опасна и другим. Потеря доверия к доллару — это одновременно потеря доверия и к национальной валюте, к НБУ, к власти вообще. К тому же обмененные на доллары гривни никто не понесет в банк. На их основе будет формироваться дополнительный потребительский спрос, а это — не дефляционный, а наоборот — инфляционный эффект. Допускаю, что изменится структура спроса с акцентами на товары длительного пользования и недвижимость. Но суть от этого не меняется.
— Получается, внешне все красиво: гривня укрепляется, резервы НБУ растут и доходы населения тоже. А по сути?
— С учетом затронутых вопросов для меня сомнителен тезис о том, что якобы осуществляемая ревальвация — отражение устойчивости нашей экономики. Скорее всего, речь идет о противоположном: сформировавшийся в условиях дефицита инвестиционных ресурсов искусственный избыток заработанной экспортерами валюты — индикатор несбалансированности экономической политики, ее бесперспективности. Знаюи другое: более 30% валютных поступлений в страну дают металлурги. Возможно, принято решение методом ускоренной ревальвации бороться с металлобаронами? Но это полнейший абсурд, это — антиэкономика. Хочется надеяться на более взвешенные решения.