Современный мир – в частности, западная его часть – переживает рост антиглобализационных процессов. Активизация ультраправых сил в Европе, стремление населения ряда европейских стран отказаться от региональной интеграции, успех западных политиков с евроскептической риторикой – вот небольшой список тенденций, определяющих откат к принципам, противоречащим глобализации.
Голосование 23 июня в ходе референдума Великобритании о перспективах выхода страны из ЕС продемонстрировало, что противостояние глобализации имеет серьезный поколенческий аспект (люди старше 50 лет в большинстве предпочли уход из евросемьи, в отличие от молодежи в возрасте 18-25 лет).
Некоторые ученые считают глобализацию процессом, начавшимся несколько сот лет назад. Этот процесс формируется экономическими характеристиками, созданием глобальной экономической системы с распределением сфер влияния, периферии и экономических центров. Новейшие технологии добавили в глобализационный процесс особую скорость, унификацию и создали ощущение глобальной деревни – в первую очередь информационной. Однако скорость этих процессов оказалась слишком высокой для западного общества.
Глобализация – что это такое
Понятие «глобализация» не имеет общепринятого определения. Взгляды ученых на это явление отличаются, в зависимости от сферы научной деятельности. Так, для экономистов глобализация начинается там, где финансовые рынки выходят за национальные границы. Политологи считают глобализацию процессом распространения демократии в мировых масштабах. С точки зрения культурологии глобализация предполагает вестернизацию и экспансию западной (в частности американской) культуры.
Сам термин «глобализация» был популяризирован благодаря статье Теодора Левитта «Глобализация рынков». Эта статья была опубликована в издании Harvard Business Review в 1983 г. В своей работе Левитт подчеркивает, что долгосрочного успеха способны добиться лишь глобальные компании, сконцентрированные на глобальных потребительских желаниях, а не на желаниях отдельно взятых потребителей. По его мнению, этому способствует единообразие в сфере технологий и формирование глобальных рынков для стандартизированных потребительских товаров. В результате, потребности и желания потребителей, независимо от региона и страны, все более стандартизируются.
Одним из наиболее четких и емких экономических определений глобализации оказалось определение Международного валютного фонда в рамках «Обозрения мировой экономики» от 1997 года: «Возрастание роли внешних факторов (экономических, социальных и культурных) в воспроизводстве всех стран-участниц этого процесса, формирование единого мирового рынка (рынков) без национальных барьеров и создание единых юридических условий для всех стран».
В социологии понятие «глобализация» рассматривается с 1970 гг. Так американский социолог Иммануил Валлерстайн в 70 гг. прошлого века сформулировал теорию «мир-система», в рамках которой выделял мир-империю и мир-экономику. Для мир-империи характерно политическое господство над подчиненными народами (например, Римская империя). До XVI века человечество периодически пыталось восстановить мир-империю, но безуспешно. В результате, с этого периода мировая система развивается в рамках мир-экономики. Мировая экономическая система предполагает существование ядра наиболее экономически развитых стран и экономической периферии, эксплуатируемой развитым ядром. Причем, по мнению ученого, в ядре системы может находиться страна-гегемон, обладающая военными и экономическими преимуществами над всеми прочими участниками системы. Однако с течением времени гегемон теряет свои позиции по экономическим причинам. Процесс такого упадка сопровождается антисистемной социальной активностью.
Британский социолог Энтони Гидденс рассматривает глобализацию как характеристику общества «модерна». На Западе эпоха модерна началась в XVIII-XIX ст. Она определяется высокой скоростью социальных изменений, изменениями основополагающих социальных институтов и нестабильностью общественной жизни. Люди становятся более зависимыми от социальных институтов, на которые не могут повлиять напрямую. Эти институты все менее поддаются общественному контролю и создают новые риски, не поддающиеся прогнозированию.
Испанский социолог Мануэль Кастельс дополнил исследования понятия «глобализация» концепцией «сетевого общества». По мнению ученого, новая экономическая система формируется на основе знаний и информации в качестве основных источников конкурентоспособности. Сама система состоит из различных узлов и не имеет единого центра. Такое «сетевое общество» стимулирует рост неравенства и поляризацию социальных групп по принципу участия в работе с новыми технологиями. Кроме прочего, в таких условиях происходит ослабление национальных государств и усиление роли надгосударственных образований, международных организаций.
Индустриальный ХХ век против ускоренной глобализации
В последние годы глобализационные процессы сопровождаются ростом политической и экономической неопределенности в крупнейших западных экономиках. Наблюдатели подчеркивают, что одной из основополагающих причин этого явления можно считать глубокий разрыв между новейшим технологическим поколением и поколением «ХХ века», не связанного глобальной сетью новейших технологий. Так поколение «ХХ века» ощущает себя выброшенным на обочину современных глобализационных процессов, испытывает фрустрацию от скорости развития технологий, глобальной экономики, стандартизации культуры и ускоренного выхода за национальные рамки.
«Экономика ХХ века базируется на индустриальной парадигме, в которой развитие промышленности часто сопровождалось протекционизмом и защитой национального производителя через преференции, прямую поддержку. Большинство из живущих ныне – это люди родом из индустриального ХХ века. Они зачастую и голосуют за четкую национальную идентификацию, жесткие границы, они же часто исповедуют протекционизм и обособленность, выражая заложенные в них ценности», – объясняет экономист, преподаватель kmbs Алексей Геращенко.
«Это не очень органично выглядит в дематериализованной постиндустриальной парадигме ХХI века, когда более двух третей мирового ВВП создается в сфере услуг, а успешный продукт (будь то интересный фильм, ритмичная песня или игра в покемонов) стремится добраться до каждого жителя планеты. Причем остановить этот процесс старым методом «замка на границе» уже невозможно», – продолжает эксперт.
«Мир переживает серию кризисов политической идентичности, а это значит, потрясения в некоторых крупнейших мировых экономиках могут стать нормой», – пишет Дайан Суонк, ведущий американский экономический аналитик. Она говорит о том, что финансовые рынки будут реагировать на неопределенность и потрясения (они уже демонстрируют такую реакцию), а в результате участники рынка вполне способны обрести больший вес в вопросе принятия решений и каким-то образом повлиять на политиков. «Меня несколько утешает тот факт, что участники финансового рынка заставляют избранных чиновников немедленно отвечать за свои политические решения; кто-то должен это делать». Несмотря на это, – указывает аналитик, – участники рынков не способны принимать более взвешенные и стратегические решения, чем политики. Хотя решения последних уже привели к росту расизма, экономическим встряскам и углублению поколенческой пропасти в Западном мире.
Кандидат психологических наук, доцент кафедры социологии НаУКМА Александр Виноградов считает, что современная реакция западного мира на глобализационные процессы связана в первую очередь с чувством «небезопасности». «Откат происходит у тех наций, которые ощущают угрозу чувству безопасности – воспринимают ситуацию с точки зрения своей неспособности сохранить достигнутое, или достичь новых горизонтов в новых условиях, – говорит эксперт. – Сравнивая себя с более успешными странами, они понимают, что проигрывают конкуренцию».
По мнению Алексея Геращенко, рост популярности ультраправых партий, усиление националистических настроений в Европе и евроскепсис (а также особая популярность Дональда Трампа в США) – свидетельство попытки отката в реалии XX века в рамках новых глобализационных процессов. Причем результаты этих процессов скажутся непосредственно на экономических показателях.
«Рост популярности правых может привести к замедлению экономического роста в краткосрочном периоде из-за потерь преимуществ свободной торговли», – комментирует экономист. – Однако, он не так уж важен в долгосрочном периоде, потому что является не трендом, а временным отступлением. Если хотите знать, каким будет завтрашний мир, спросите об этом не умудренного жизненным опытом и седовласого человека, а современного подростка. Хотя, лучше спросить у обоих, чтобы почувствовать разницу между прошлым и будущим».
Если припомнить концепцию Мануэля Кастельса, новейшее информационно-технологическое «сетевое общество» предполагает ослабление национального государства и рост наднациональных образований, а также международных организаций. Неудивительно, что нынешний откат к антиглобализационным процессам включает возврат к идее преимуществ «национального государства» над мультигосударственными объединениями. Отсюда также можно наблюдать рост евроскептиков и их сравнительный успех даже в крепчайших демократиях Европы (пример тому – последние выборы президента в Австрии, где ультраправый кандидат проиграл с минимальным отрывом, но в рамках грядущих перевыборов способен наверстать упущенное).
По словам Александра Мережко, доктора юридических наук, профессора, заведующего кафедрой права Киевского национального лингвистического университета, международные организации оказались также совершенно неспособны успеть за скоростью глобализационных процессов. «Международные организации, в первую очередь ООН, действительно не готовы к “вызовам глобализации”. Они остаются, в основном, бюрократическими и самодостаточными учреждениями, служат “форумами для дискуссий”, а по сути мало что могут решить, – комментирует эксперт. – Каковы перспективы развития этой ситуации – сказать трудно. По мнению Иммануила Валлерстайна, мир-система вступает в период 25-летней турбулентности. Вместо существующей мир-системы, после ряда конфликтов, может возникнуть новая, более эгалитарная система. Хотя события развиваются самым непредсказуемым образом, иногда носят взрывной и неконтролируемый характер. Но я предполагаю, с учетом существующих тенденций, все закончится тем, что вскоре снова возникнет вопрос о создании мирового правительства».
Исходя из существующих вызовов, выход существует. И он заключается в ускоренной интеграции поколения XX века в современные фрустрирующие глобализационные процессы. Впрочем, это должно потребовать политической воли и больших капиталовложений.
«Мы не можем отменить или обратить вспять процесс глобализации, но способны изменить собственный путь, – пишет Дайан Суонк. – Глобализация и технологические изменения оставили за рамками охвата огромные слои населения. Работа с этой проблемой должна стать составной частью любой будущей модели, она потребует значительных инвестиций в человеческий капитал и инфраструктуру, чем многие страны до настоящего момента пренебрегали».
Выбор политиков в пользу такой модели будущего развития, вопреки существующим их попыткам использовать глобализационную фрустрацию для укрепления на политической сцене, все-таки неоднозначен. Несмотря на давление рынков, которые первыми реагируют на турбулентность вследствие популистских политических решений, будущее – за политической волей. Иначе придется ожидать смены поколений, но пройдет она через неспокойный период, наполненный экономическими потрясениями, политическими конфликтами, социальной неуверенностью и попыткой отката к принципам, которые более не могут обеспечить стабильное существование мировой системы.