На отечественных студиях звукозаписи уже хватает техники и инвестиций, но сохраняется дефицит мозгов
В начале 90-х было очевидно, что наша индустрия музыкального рекординга отстает от западной на десятилетия. Пообщавшись с известными саунд-продюсерами и владельцами студий, «i» выяснили, что изменилось за прошедшие годы и как выживает звукозаписывающий бизнес в Украине.
После развала СССР в стране не выжило даже то, что было нажито в советский период. «В Кировограде, при большом и богатом заводе «ПишМаш» была одна из лучших студий Советского Союза, в ней записывались Валерий Леонтьев, «Ария» и многие другие. Она умерла вместе с заводом, и таких примеров по всей Украине тысячи»,— вспоминает Владимир Крипак, звукорежисcер и соучредитель студии «Baker Street». В итоге те, кто хотел возвести обитель звукозаписи, начинали, как правило, с абсолютного нуля.
Деньги решают не все
На вопрос о том, сколько средств требуется для создания конкурентоспособной студии, опрошенные «i» эксперты озвучили суммы от $2,5 тыс. до $500 тыс. Минимума достаточно для того, чтобы записать песню, которую возьмут на радио. Максимум требуется для студий, которые, помимо музыки, рассчитаны для записи рекламы, озвучивания фильмов и пр. Нередко в Украине инвесторами оказываются люди, не представляющие себе, за что и ради чего они берутся. «В Киеве есть несколько пустующих студий, которые очень дорого устроены и оборудованы»,— рассказывает «i» Евген Ступка, саунд-продюсер нескольких альбомов «Океана Ельзи», в том числе пластинки «Dolce Vita». Прежде чем строить студию, нужно найти команду, которая в ней будет работать, полагает господин Ступка.
Принцип «чем больше денег, тем лучше» в индустрии звукозаписи на сегодня не работает. «Даже на Западе начинают отходить от проектов за $5 млн. Появилось очень много небольших студий, которые отлично справляются с задачами без гигантских затрат»,— поясняет саунд-продюсер Виталий Телезин. Развитие и доступность технологий, упрощение процесса записи делают конкурентоспособными даже одаренных одиночек. Тем более, специфика рекординга такова, что реклама в обычном понимании здесь не очень-то и нужна. «Реклама студии — это ее звук. Если исполнителю понравится этот звук, он узнает, где это было сделано»,— считает Таня Шамшетдинова, исполнительный директор студии «Кофеин». По словам владельца одной из студий, «лучше купить пару новых микрофонов, чем тратиться на рекламу».
При всей щепетильности студийного бизнеса, в стране, по словам господина Ступки, есть устойчиво прибыльные студии. В целом, по мнению большинства отпрошенных «i», технически мы далеко продвинулись со времен 90-х. Однако о том, чтобы конкурировать на мировом рынке звукозаписи, пока не может быть и речи. «Пока у нас не будет своего музыкального продукта, претендующего на награду «Грэмми», нас просто не заметят»,— уверен саунд-продюсер и соучредитель одной из студий Сергей Добровольский, работавший в разные годы с Аллой Пугачевой, Филиппом Киркоровым и Софией Ротару.
Мозгами надо отличаться
Главной причиной, по которой мы будем еще долго догонять заграницу, является отсутствие в стране школы саунд-продюсирования и многолетних традиций этого ремесла. Практически все профи отечественной звукозаписи сходятся в том, что на процентов 70 успешность студии зависит от ее кадров, и только на 30 — от технического оснащения. Именно с кадрами у нас дело обстоит очень слабо. Именно поэтому ехать артисту из Европы/Америки в нашу студию — это, по словам одного из наших продюсеров, все равно что «балинезийцу ехать в отпуск на Киевское море».
Упомянутый Евген Ступка — единственный в Украине человек этой профессии, получивший полноценное специальное образование высшего класса: в музыкальном колледже Беркли в Бостоне, США. Не случайно именно к нему в начале 2000-х ездили записываться артисты из России — Земфира, «Ночные снайперы» и пр. Да и сейчас не ездят не потому, что он потерял квалификацию, а потому что по личным причинам отошел от дел (работу над «Dolce Vita» господин Ступка назвал исключением).
Те, кто осознает размеры пропасти, отделяющей нас от мирового уровня, постоянно учатся. Просматривая специальные видеошколы в Сети, читая соответствующие форумы, присматривая за иностранцами, которые имели опыт работы с мировыми мэтрами. «Мы, например, постоянно контактируем с нашими немецкими партнерами в Гамбурге»,— признается Владимир Третьяков, владелец «Студии Владимира Третьякова» (один из постоянных клиентов — Олег Скрипка).
Впрочем, есть и такие, кого вполне устраивает отечественная школа преподавания. «Тому, что могут дать западные мэтры, я научился в Государственной академии руководящих кадров культуры и искусств Украины. А имея опыт работы с компаниями Universal, DreamWorks и Warner Brothers, с уверенностью готов сказать, что наши специалисты не хуже западных»,— отмечает Владимир Крипак.
На смену дисков приходит мобильный контент
Даже при наличии техники и хороших мозгов нет гарантии, что все пойдет, как по маслу. Час работы в столичных студиях стоит в пределах 200-1000 грн., но нет никакой уверенности, что музыканты выстроятся к тебе в стабильную очередь. Кроме того, прибыль от записи одной песни или альбома невозможно просчитать заранее. «Группа «ТIК» у нас как-то писала одну песню месяц. А недавно они записали трек за два дня. Соответственно и затраты кардинально отличаются: от $700-800 до нескольких тысяч»,— вспоминает Виталий Телезин.
Отразился на жизни студий и экономический кризис, последствия которого особенно ощутили небольшие компании. Снижение доходов музыкантов естественным образом сокращает доходы индустрии звукозаписи. «Артисты стали писаться реже, поскольку они меньше зарабатывают на концертах»,— констатирует Таня Шамшетдинова.
А вот катастрофическое падение интереса публики к аудиодискам, по мнению саунд-продюсеров, не сказывается на студийной активности артистов. «Все равно им нужна программа из 10-12 песен»,— отмечает Владимир Третьяков. «Индустрия компакт-дисков умирает, но стремительно растет индустрия мобильного контента. Поэтому артисты продолжают записываться»,— говорит Евген Ступка.
В любом случае, для большинства студий музыканты — не единственные клиенты. Рекламные ролики, телезаставки, запись музыки к фильмам и прочие проекты занимают, как правило, в их общем объеме работы не менее 20%.
Одного желания стать Мадонной — мало
Поскольку запись музыки — искусство, то после решения технических проблем нередко появляются творческие, и они могут разрушить любые планы. Как правило, это случается, если не удается наладить отношения с артистом. Отказываясь в таких случаях от работы, саунд-продюсеры не жалеют об утраченном доходе. «Человек хочет быть Пугачевой или Мадонной, а я вижу, что это невозможно. Если я возьмусь за него, мы можем потерять уйму времени впустую. Себе дороже будет»,— поясняет Виталий Телезин.
Вообще, отношения студийного продюсера и музыканта зачастую зависят от сугубо личных нюансов, желания и умения находить общий язык. «Моя работа — сделать так, чтобы люди услышали гениальное исполнение гениальной песни. Комфортно работать с музыкантами, которые хорошо понимают роль продюсера и доверяют ему. Так у меня было с «Океаном Ельзи», — признается Евген Ступка.
Иногда камнем преткновения становятся чисто вкусовые вопросы. «Если материал не нравится, его просто невозможно через себя пропустить. Любую песню. Прежде чем полюбить, надо полюбить», — поясняет Сергей Добровольский.
Сам себе звукорежиссер
Хочешь выиграть у казино — купи его. По этому же принципу действуют музыканты, которых перестают устраивать условия чужих студий: они создают свою. В Украине немногие могут похвастаться этим, но такие артисты все же есть.
С недавних пор свои саунд-апартаменты с названием Fahot Production House существуют у группы «ТНМК». «Свое — всегда свое! Ни под кого не подстраиваешься, все делаешь, как нравится. Ну, и немаловажный момент — энергетика, в своем помещении ее нарабатывать приятнее»,— делится своими эмоциями с «i» фронтмен команды Олег «Фагот» Михайлюта. Продакшн, конечно же, работает не только на благо группы, но и зарабатывает самостоятельно — здесь производится немало рекламного продукта. «Плакаться не буду, но иметь свое карманное облэнерго было бы гораздо продуктивнее»,— описывает рентабельность нового бизнеса господин Михайлюта. Пожиная плоды, он не забывает наращивать знания — в частности, этим он, помимо прочего, занимался на лондонской студии британской группы «Apollo 440», с которой «ТНМК» сотрудничали.
Своя студия Sugar Studio уже работает полным ходом и у Esthetic Education. Там, к примеру, записывала свой последний диск «Рецепт» группа «Крихiтка». «Мы все стали продюсерами. Мы можем работать в любое время суток, когда и сколько захотим. Мы сами устанавливаем правила»,— описывает открывшиеся горизонты бас-гитарист «эстетиков» Юрий Хусточка. Гитарист Илья Галушко, в свою очередь, проясняет перспективу: «Мы неоднократно писали музыку к фильмам. В дальнейшем планируем развивать это направление».
Запад им поможет?
Когда отечественные студии не устраивают, своей нет, а финансы позволяют, украинские артисты иногда едут записываться на Запад. Так поступали Ани Лорак, Руслана и некоторые другие. Наши эксперты звукозаписи считают, что далеко не всегда вояжи за тридевять земель оправданы в профессиональном плане. За границей наряду с гениями звукозаписи работает масса посредственностей, и чтобы сделать гарантированный топ-продукт, лучше обратиться к топ-специалисту. «У нас по-прежнему жив миф о загранице — все ожидают чуда: они зайдут в студию, человек нажмет волшебную кнопку и сделает идеальную запись. Но это не так»,— комментирует ситуацию Виталий Телезин. А Сергей Добровольский уверен, что далеко не всегда поход на Запад связан с желанием получить суперзапись: «Это может быть и частью пиар-кампании, и желанием получить ощущения «всемирно известного» артиста. Наконец, это может быть просто реализацией мечты. Для рок-музыканта записаться на Abbey Road, по примеру «Машины времени», — это как для христианина съездить в Иерусалим».
Правило форс-мажора
Как и любой механизм, студийный конвейер дает периодически сбои, а это чревато курьезами. В жизни любого саунд-продюсера и музыканта есть масса таких историй. Самые яркие из рассказанных нашему изданию поведали Олег «Фагот» Михайлюта и Евген Ступка.
«Однажды после записи струнного оркестра для песни «Восени» винчестер со всем накопленным материалом умер. Мы думали, что умрем и мы, столько сил было в эту запись вложено… В итоге, мы собрались и записали все еще раз, — но только еще лучше!»,— вспоминает господин Михайлюта.
«На записи Земфиры забыли как-то один микрофон записать на барабанах, а обнаружили, когда уже было поздно… А еще как-то менеджер артиста на диске с финальным миксом написал «демо», отнес на радио, а ему говорят: «Ну, для демо неплохо, приносите, когда сведете. Мы на следующий день на таком же диске написали «Финальный микс», и на радио сказали: «Ну вот, сразу видно — свели»,— рассказывает господин Ступка.