Посетив выставку Андрея Александровича-Дочевского, ценители живописи могут стать театралами
Столичная галерея «Триптих» до 16 сентября предоставляет великолепную возможность познакомиться с эротическими фантазиями главного художника-постановщика Национального театра им. Ивана Франко Андрея Александровича-Дочевского, воплощенными им в серию живописных полотен «Ню».
Художник создал свою новую серию картин практически на одном дыхании. Как истинный джентльмен, он не стал разглашать имен женщин, так неожиданно заставивших его выйти из привычных сценографических рамок и погрузится в пучину чувственности.
В театре практически каждую работу господина Александровича-Дочевского отличает оригинальная изысканность и яркая стилевая характерность. Его сценография часто задает основную тональность всему спектаклю — таковы «Братья Карамазовы», «Укрощение строптивой», «Женитьба Фигаро», «Пигмалион», «Наталка Полтавка» и «Кайдашева семья». Но законы сценографии далеко не всегда позволяют художнику дойти до кондиции творческого саморазоблачения, а тем более полной сексуально-эмоциональной раскрепощенности. Иное дело: интимная живопись. И вот в поисках творческой отдушины солидный завкафедрой сценографии и экранных искусств Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры, заслуженный деятель искусств Украины Александрович-Дочевский однажды позволил себе пуститься во все тяжкие.
Обнаженная женщина, которую живописец воспевает в своих работах, многолика и вездесуща. Вот она вихрем проносится мимо вас на велосипеде, по-видимому, специально раздевшись для этой странной эксгибиционистской прогулки. Озорное лицо поджарой спортсменки, ошалевшей от необычного сексуального эксперимента,— не по-пляжному смуглое от городского уличного загара; кисти ее рук, будто бы в длинных перчатках, а бедра — в высоких сапогах… Но торс и основные прелести — маленькая нахальная грудь, живот и поджарые ягодицы, избежавшие нескромных обжигающих солнечных взглядов,— целомудренно белы. В этой яркой и живой, динамичной картине («Велосипедистка», 2008 г.), чем-то схожей с некоторыми произведениями Энди Уорхола, украинский художник по-театральному раскован и эпатажен. Здесь ему удалось передать все: и движение, и эротическую энергетику, насыщенную раскаленным докрасна летним зноем.
Другие произведения Александровича-Дочевского, представленные в «Триптихе», уже спокойнее, они более пластичны, хотя порой двусмысленны. В безнадежных попытках добраться до женской души художник со смаком и знанием гинекологического дела «препарирует» женское тело. «Ты не ревнуешь?» — задают молчаливый вопрос на одноименной картине две женщины, развалившиеся в блаженной неге на подушках обширного дивана. Нет, художник, конечно, не ревнует, но… сожалеет, что для него у них уже ничего не осталось. И ничего страшного. Оставшейся обнаженной натуры ему хватит с лихвой. Гурии виртуального гарема Александровича-Дочевского совершенно разные; при этом они именно такие, какие и были так необходимы автору в минуты любовного томления. По-кошачьи пластичная «Девушка на шаре» уже далеко не девочка Пикассо; да, эта женщина-вамп раскованна и даже опасна своей обезбашенностью. Кто знает, какие причуды внезапно взбредут ей в голову в самый разгар сексуальных утех? А вот «Голубая танцовщица», она загадочна, задумчива и нежна. Крутобедрая фемина в Akt Ukrainian лирична и бесстыдна… Но чаще всего это скромные, но доступные, такие простые, свои в доску девчонки («Тася», «Зина»), которые все понимают, все прощают и вечно любят.