К 2020 году три негативных шока могут спровоцировать глобальную рецессию. Все они объясняются политическими факторами, влияющими на международные отношения. Два связаны с Китаем, а в центре каждого — Соединённые Штаты. И ни один из этих шоков нельзя смягчить традиционными инструментами контрциклической макроэкономической политики.
Первый потенциальный шок может быть вызван китайско-американской торговой и валютной войной, которая усилилась в начале августа, когда администрация президента США Дональда Трампа пригрозила ввести новые пошлины на китайский экспорт и официально заклеймила Китай как валютного манипулятора. Второй шок связан с медленно закипающей холодной войной между США и Китаем из-за технологий. В соперничестве, которое имеет все признаки «ловушки Фукидида», Китай и Америка конкурируют за господство в отраслях будущего: искусственный интеллект, робототехника, сети 5G и так далее. США включили китайского телекоммуникационного гиганта Huawei в «список структур», зарезервированных за иностранными компаниями, которые признаны создающими угрозу национальной безопасности.
Подобные шоки нельзя компенсировать монетарными или бюджетными мерами
Третий крупный риск касается поставок нефти. Хотя в течение последних недель цены на нефть снижались, а рецессия, спровоцированная торговой, валютной и технологической войной, способна подавить спрос на энергоресурсы и толкнуть нефтяные цены ещё ниже, конфронтация Америки с Ираном может произвести обратный эффект. Если этот конфликт перерастёт в военный, тогда мировые цены на нефть могут подскочить, что приведёт к рецессии, как это уже происходило во время предыдущих «пожаров» на Ближнем Востоке в 1973, 1979 и 1990 годах.
Все три потенциальных шока будут иметь стагфляционный эффект, повышая цены на импортные потребительские и промежуточные товары, технологические компоненты, энергоресурсы и одновременно сокращая объёмы производства из-за разрыва глобальных производственных цепочек. Хуже того, китайско-американский конфликт уже начал провоцировать широкий процесс деглобализации, поскольку ни государства, ни компании больше не могут рассчитывать на долгосрочную стабильность интегрированных производственных цепочек. По мере нарастания балканизации в обмене товарами, услугами, капиталом, трудом, информацией, данными и технологиями, глобальные производственные издержки будут увеличиваться во всех отраслях.
Кроме того, торговая и валютная война вкупе с конкуренцией за технологии будут друг друга усиливать.
Легко представить, как сегодняшняя ситуация может привести к полному схлопыванию открытой глобальной торговой системы. И поэтому возникает вопрос, а насколько монетарные и бюджетные власти готовы к устойчивому — или даже перманентному — негативному шоку предложения.
На стагфляционные шоки 1970-х годов монетарные власти отвечали ужесточением монетарной политики. Но сегодня крупнейшие центральные банки, например, Федеральный резерв США, уже занимаются монетарным смягчением, поскольку инфляция и инфляционные ожидания остаются низкими. Любое инфляционное давление, вызванное нефтяным шоком, будет воспринято центральными банками всего лишь как эффект изменения уровня цен, а не как устойчивое повышение инфляции.
Со временем негативные шоки предложения обычно также превращаются во временные шоки спроса, которые приводят к снижению темпов роста как экономики, так и инфляции, подавляя потребление и капитальные расходы.
В реальности, поскольку компании США, Европы, Китая и других стран Азии ограничивают свои капитальные расходы, глобальный технологический, производственный и индустриальный сектор уже находится в рецессии. Единственная причина, по которой всё это пока ещё не привело к резкому глобальному спаду, заключается в том, что остаётся сильным частное потребление. Однако если цены на импортные товары вырастут ещё сильнее из-за любого из перечисленных негативных шоков предложения, тогда по темпам роста реальных (с учётом инфляции) располагаемых доходов домохозяйств (и по потребительской уверенности) будет нанесён удар, что, скорее всего, столкнёт мировую экономику в рецессию.
Поскольку в краткосрочной перспективе существует потенциальная вероятность негативного агрегированного шока спроса, центральные банки правы, снижая учётные ставки. Но бюджетные власти тоже должны готовить схожие краткосрочные ответные меры.
Тем не менее, в среднесрочной перспективе оптимальной реакцией стало бы не смягчение в ответ на негативные шоки предложения, а, скорее, приспособление к ним без дальнейшего смягчения. Дело в том, что негативные шоки предложения, вызванные торговой и технологической войной, будут иметь более или менее перманентный характер, равно как и снижение потенциальных темпов роста экономики. То же самое можно сказать и о Брексите: выход из ЕС создаст в Великобритании перманентный негативный шок предложения, а, следовательно, перманентно снизит её потенциальные темпы роста экономики.
Подобные шоки нельзя компенсировать монетарными или бюджетными мерами. Хотя с ними можно справляться в краткосрочной перспективе, попытки смягчать их перманентно со временем приведут к росту и инфляции, и инфляционных ожиданий, причём намного выше целевых уровней центральных банков. В 1970-е годы центральные банки отреагировали подобным образом на два крупных нефтяных шока. Результатом этого стал упорный рост инфляции и инфляционных ожиданий, а также неприемлемый бюджетный дефицит и наращивание госдолга.
Наконец, существует важное отличие между мировым финансовым кризисом 2008 года и негативными шоками предложения, которые сегодня могут ударить по мировой экономике. Кризис 2008 года был — по большей части — крупным негативным шоком спроса, подавлявшим рост экономики и инфляции, и поэтому он совершенно правильно был встречен монетарными и бюджетными стимулами. Но на этот раз мир может столкнуться с устойчивыми негативными шоками предложения, которые в среднесрочной перспективе потребуют политических решений совершенно иного рода. Попытки нивелировать этот ущерб с помощью бесконечных монетарных и бюджетных стимулов не будут выглядеть разумным вариантом.
Источник: Project Syndicate